Экологическая социология и возможная перспектива

Взлеты и падения экосоциологии в США и Западной Европе тесно связаны с уровнем общественного интереса к инвайронментальным проблемам. Поэтому автор разделяет точку зрения своих американских коллег, полагающих, что статус рассматриваемой дисциплины будет существенно зависеть от уровня этой озабоченности, а также от того, насколько быстро другие социологические дисциплины смогут отказаться от допущения, что благосостояние и перспективы развития современных обществ не зависят от состояния биофизической среды.

В конечном счете, взаимодействие человеческого общества и биотехносферы, т. е. социально-средовые отношения, являются фундаментальной проблемой экосоциологии. Другое ее направление, которое представляется перспективным, это концепции «общества риска», развитые У. Беком и Н. Луманом.

К сожалению, Россия еще очень долго не достигнет уровня экологической озабоченности, необходимого для обретения экосоциологией статуса фундаментальной социологической дисциплины. Утеря российской социологией интереса к теории социальных изменений, фрагментация и коммерциализация дисциплины, ее растущий сервилизм — все это серьезные препятствия для концептуального осмысления взаимодействия природы и общества в терминах социологии.

Российская инвайронментальная социология пока еще не стала самостоятельной дисциплиной. Объединяемая лишь некоторой проэкологической идеологией, она не имеет развитой теоретико-методологической базы, отражающей специфику переходного периода, не институционализирована и не образует достаточно сильного научного сообщества.

Мало озабоченная разработкой своего теоретического фундамента, она продолжает оставаться комбинацией нескольких, достаточно автономных исследовательских полей: проблем городской среды, экологического сознания, инвайронментальных движений и экологической политики.

Можно лишь надеяться, что поскольку Россия внесла весомый вклад в глобальные изменения в биосфере, российское государство, а за ним и социологическая наука вынуждены будут включиться в анализ этих изменений, т. е. кооперировать свои усилия с мировым сообществом социологов, подобно тому, как это уже происходит в Европейском сообществе.

Другой импульс может прийти со стороны намечающихся процессов политической и экономической реинтеграции республик бывшего СССР, что также потребует масштабных сравнительных исследований и, следовательно, выработки общего теоретико-методологического аппарата. Однако все это не более чем предположения.

Единственное направление, которому наверняка суждено быстро развиваться, это «экосоциология катастроф», прежде всего техногенного, но также и военно-политического порядка.

Поэтому в последнее время автором предпринимались усилия осмыслить российскую социально-экологическую ситуацию в терминах теории «общества риска»; Г. Денисовский, А. Мозговая изучали поведенческие стереотипы, характерные для посткатастрофических ситуаций. Однако в целом российская экосоциология еще долгое время будет оставаться социологией «социальных последствий», вызванных изменениями среды обитания человека.